Главная
Новости
Ссылки
Гостевая книга
Контакты
Семейная мозаика

Деревня МушА

Проезжаем город Советский. Потом Уржум. Знакомое название. Мама и ее братья-сестры жили там в голодное время, 1918-19. А еще мы читали книжку про детство Кирова - он родом из Уржума.

Высаживаемся и едем куда-то вглубь страны. Мы будем жить в Муше. В деревне МушА с французским таким ударением. В МушЕ. МушИнский сельсовет. Колхоз "Коминтерн". КичмИнский район. Это я уже сейчас проверила по "трудовой книжке". Кормить нас будет колхоз, хлеба в день по буханке на человека. Буханка - круглая такая, деревенской выпечки. Примерно килограмм

Что еще мы ели - не помню. Разве что ягоды, рябину, Никакой столовой не было. Хлеб только помню. Наверно больше и не было ничего. Самое трудное - это разделить свой круглый хлебец на три части, а не съесть сразу. Получаем его утром, еще теплый. И целый день носим с собой. Ведь иногда могут среди дня послать куда-нибудь на другую работу. Иногда не выдерживала: откусывала, отщипывала, и он как-то к «обеду» уже исчезал.

ЛЁН ТЕРЕБИТЬ.
Это была наша первая работа. Мы не знали, что это значит - теребить. Оказывется, лен надо не срезать, как рожь - а выдергивать. Он легко выдергивается, но стебли такие жесткие, что пальцы разрезать ничего не стоит. Самое трудное - что в наклонку. Брать пучок надо у самой земли. Мы не привыкли. Через полчаса уже спину не разогнуть.

Бригадирша отмерила нам каждой делянку - норму за день. Говорит:
- Я вам пока половинную отмерила. Как применитесь - полную задам.
Потом рожь жали, серпом. Девочки боялись cерпа. В школе мы учили стихотворение Некрасова, там "баба порезала ноженьку голую, некогда кровь унимать". А здесь бабы так ловко управлялись серпом, что им порезаться никак невозможно. Какая-то неумёха Некрасову попалась. Я тоже серпа не боялась. Потому что в школе на уроках, когда скучно, вырезала узор на карандашах опасной бритвой. Хоть и называется "опасная", но это только для тех, кто не умеет.

С нами, со школьниками была учительница, незнакомая. Молодая, маленькая, тощенькая, неумелая. На все работы она тоже ходила, но получалось у нее хуже всех. Было ее очень жалко, как больного ребенка.

СТОПУДОВЫЙ УРОЖАЙ
Рожь стояла высокая, густая, зеленая еще. "Сказать нельзя, но сто пудов будет", говорит бригадирка. Сто пудов - с гектара. Сто пудов - это полторы тонны примерно, 1600 кг. А в гектаре 10 000 кв метров. Вот прикидывем, сколько зерна в квадратном метре? 160 грамм всего. Сколько поклонов с серпом, сколько надо поклонов, чтоб получилась буханочка. Тёплая, вкусная, ничего нет вкуснее, и хочется съесть ее сразу.
Бригадирка ходила. Сорвет колосок, пожует, нет, не готова еще. “Молочная”.
За несколько дней рожь пожелтела вся. Вот и готова. Нам снова дают урок. Показывают, как жать, как снопы вязать, как копны ставить, чтоб не осыпалась, чтоб от дождя не промокла. Смотрим. Слушаем. Стараемся. Древняя технология, бережная. Зерно не осыпается и солома не мнется. Ведь солома - это еще и новая крыша, мятая не годится. Не то что комбайны эти - и солому ломают, и в поле керосином воняют...

МОЛОТИЛКА и РЯБИНА
И молотить пришлось. На бугорке - четыре столба и крыша. Под ней - молотилка и веялка. Кто ручку крутит, кто снопы распутывет и в молотилку сует. Молотилка - самая опасная женская работа. Если волосы или платок или что-то еще в неё попадет– может всю туда затянуть. А там, внутри - мясорубка.

Рядом с этой молотилкой – дерево, рябина. Ягоды крупные, розоватые. Горькие, конечно, но не очень. Есть можно. Едим и домой прихватываем. Очень вкусно.

ДЕРЕВЕНСКИЕ МУЖЧИНЫ
Мужиков настоящих в деревне совсем не осталось. Или старики, или дети. Подростки, которым по пятнадцать - парни уже считаются. За нами, городскими, ухаживают. Угощенье вечерами в окно бросают: семечки, турнепс. Турнепс - это "кормовая культура". Для скота. На вкус - редиска, по форме - морковка, по весу - килограмм а то и два в штуке. Вкусно до невозможности. Сочная и не такая горькая как редиска.
Ухажеры частушки нам поют. Неприличные до смеха. Помню их, но не решаюсь написать.
Одного "мужчину" я забыть не могу. Он еще и не парень даже, ему 12 лет, а на вид - 10. Отец убит на фронте, мать инвалидка, работать не может, младше него еще трое. Он их кормилец. Всю мужскую работу работает - и с лошадьми, и всё. Красоты - ангельской. Есть картина "Портрет сына" у художника Тропинина (который сам был крепостной). Вот этот портрет. Такой же нежной красоты мальчик. Да и просто похож. И по возрасту как раз такой. Но у того - был отец. А этот наш - сам кормилец. В деревне его уважают и величают по отчеству. Самостоятельный. 12 лет. Мужик. Кроме него некому семью тянуть. У многих и такого нет.

БАРЕТКИ
Лето короткое. Сентябрь к концу подходит, а полевые работы еще не кончились. В Ленинграде нам велели брать с собой сандалии. Но я взяла то, что было - баретки. Кто теперь знает, что это такое? Это по форме мужские полуботинки, но не из кожи или чего-то похожего - а из "брезента", тряпки, отдаленно похожей на брезент. И как-то незаметно оказалось, что брезент этот рвется, пальцы лезут наружу. Надо бы поберечь обувку - домой-то в октябре. Начинаю беречь в сентябре, когда уже и беречь-то там почти нечего. Хожу босиком. По стерне. Кто знает, что это? А это засохшие жесткие острые палочки, которые остались от сжатой ржи или того хуже - от клевера. Они торчат и ногу протыкают запросто. Ходить приходится как на лыжах, чтоб не сверху наступать на "гвозди" эти, а сгибать их.

Октябрь. Вятская земля - еще не Сибирь, конечно, но с утра уже иней. Вот и бежишь по колючкам, по инею, босиком, бережешь драные баретки.

ВНИЗ ПО ВЯТКЕ-РЕКЕ
Конец лету. Перелистываем наши книжечки, подсчитываем заработанные трудодни. У меня 79,26. Да, и 26 сотых. За 75 календарных дней. Сколько получим на них, чего и когда - неизвестно. Председатель говорит:
- Не беспокойтесь, вы все свое получите. Адреса ваши я записал. Сколько на трудодень - узнаем, когда рассчитаемся с государством.
Домой! На подводах к Вятке реке, потом опять на баржу с буксиром. Вниз по течению, а по карте – вверх, до Котельнича. А там всего 100 км до Вятки бывшей, до Кирова - поездом. Однако, холодно. Баржа «не отапливается».

КОТЕЛЬНИЧ
В Котельниче дали нам товарный вагон. Прицепили к какому-то поезду. Едем. Ночь. Вообще-то название этих вагонов - теплушка - вроде бы намекает на какое-то отопление. Но его нет, конечно. Сидим кучкой, "греем" друг дружку. Подремываем. Опять остановка. Где мы? Темень.
Что-то очень уж долго стоим.
Открываем дверь. Мокрый снег валит, вагон наш никуда не прицеплен.
Ничего себе положеньице! Теребим бедную нашу учительницу. Хотела она как-нибудь отбиться, подождать до утра. Но мы уже не можем. Дом-то близко. Пошла она искать кого-нибудь. Нашла. Прицепили. Еще постояли. Поехали. Вот и Киров. Пять утра. Мокрый снег лежит, сантиметров 20. Пальчики мои из бареток выглядывают. Большой - в свою дырку, мизинчик - в свою. Выпрыгиваю - плюх! – снег пополам с водой. Иду домой, Милицейская, 50. Надо сказать, что ноги мои натренировались по холоду. Горячие - или это опять воспаление какое-нибудь?
Вот и наш дом. Папа открывает дверь.
- Бедная моя девочка, давай скорее я твои ножки погрею!
- Что ты папа, все в порядке. Они горячие, смотри.
Папа один дома. Все уже уехали с мамой в новое место: Завод-Сарс. Мыс папой тоже поедем. Вот только дождемся Серегу.

<< Просто жизньСергей Гл.: КОГДА Я БЫЛ МАЛЕНЬКИМ>>

Добавить отзыв

Ваше имя:
Ваш email:
Ваш отзыв:
Введите число, изображенное на картинке:
Все отзывы

Последние отзывы:
Фотогалерея
(c) 2008-2012. Контактная информация