Главная
Новости
Ссылки
Гостевая книга
Контакты
Семейная мозаика

6. ГАРМ 1955


Игорь – парень компанейский
В те далекие времена первых лет экспедиции Нерсесов был еще Игорь, даже не Леонович и тем более – не Шеф. Хотя роль его была такая же, и распоряжения такие же или даже более безаппеляционные, но он еще был парень молодой, холостой, компанейский. Жил он один в маленьком 12-метровом сборно-разборном домике по-над Сурхобом. И зимой 1954-55 года мы частенько приходили к нему в этот домик. Мы – это Лена Гливенко, (которая сейчас пра-пра-бабушка, профессор, читает лекции по всякой супер-математике в четырех вузах, в том числе – в «Керосинке» - Институте Нефти и Газа, что на углу Ленинского и Дмитрия Ульянова). Тогда она кокетничала с Игорем. Был еще молодой симпатичный парень, отчетливо вижу его мысленным взором, но не помню, как звали. Это человек философического склада, молчаливо задумчивый, который как-то выпал из нормальной студенческой судьбы и убежал от цивилизации в экспедицию. Он безнадежно ухаживал за Леной. Ну, и ваша покорная слуга. Мы вечерами сиживали у Игоря, Он просвещал нас насчет разных алкогольных комбинаций – Кровавая Мэри и пр. Но, главным образом, разговаривали за жизнь.

А то, помню – было такое развлечение: стрельба по бутылкам и консервным банкам – он там был в первых рядах. У меня даже фотография где-то есть. Надо бы найти.

В книге «Гармский полигон» написано: «...был возведен (!) лабораторный корпус...». Этот «корпус» - один из финских домиков, самый западный. Как и у всех таких домиков, там было две комнаты, кухня и подвал для аппаратуры. Он был действительно лабораторным, там обосновались со своими проводами и железками наши аппаратурщики, Аксенович, Павлов, Запольский и другие. И там, не знаю по каким поводам или без поводов, часто "собирались". Игорь был, естественно, с нами, один из нас. Пили, пели, даже танцевали. Тогдашние песни это целая история. Помню песню Валюшечки Гайдуковой: «Мой Никита служил в Пищетресте...», песню Володи Павлова: «Зачем, товарищи, чужая Аргентина, я расскажу вам про историю раввина», «... не гребли мы, а все целовались, и посеяли где-то весло» и другие такие. И – «шеф дает нам приказ, лететь в Кейптаун». Вот оттуда, кажется и пошла эта кличка «Шеф».
И – «Ванненский порт». Мы потом узнали, что у Нерсесова отец погиб в 1930-х, и у Володи Павлова. Может и у кого-то еще, не знаю. Для них это было особенно остро.
Игорь привез из Москвы записи Окуджавы и собирал нас – послушать. Трудно представить, какое сногсшибательное впечатление произвел тогда Окуджава. Сейчас кажется – ну что уж там такое особенное, в его песнях? А тогда это было нечто! Кто-то знал больше нашего и понимал между строк.

Землетрясения идут
в день штук по 20-30 бывает. Работаем. И стройка продолжается, но слава богу, теперь этим экспедиция занимается, а не Виталий. И жизнь продолжается и разные ситуации происходят.

Приключения Мелкашки
Мелкашку эту подарил Виталию Володя Павлов по случаю дня рождения. Попробовали мы на кекликов поохотиться. Это горные куропатки. Летом они наверху на горах пасутся, гнездятся, их не видно и не слышно, А зимой вниз спускаются - тут теплее, снега мало, прокормиться можно. Целый день слышны их песни:
- Какк-куррра, какк-куррра!
Пошли мы на охоту на нашу придворную горку, покрасовались сами перед собой, ничего не добыли. Попасть в быструю вертлявую птичку из мелкашки не просто.
Виталий не был, конечно, охотником. Но всю жизнь он любил попробовать что-то новенькое. И вот в одну прекрасную супер-снежную погоду собрались на охоту. Герои этой охоты – Виталий и Юра Горячун. Кто-то был еще. Был ли из них хоть один настоящим охотником – более чем не уверена.

Меня там не было, конечно, события передаю по рассказам учаcтников. Отправились – пешочком на ту сторону Сурхоба, вверх по Руноу, потом где-то забрались наверх. На своем склоне ничего не видать, а противоположный – как на ладони. Шли они, ясное дело, гуськом. Виталий, как снеголом – первый. Вдруг какие-то маленькие черненькие замерещились на той стороне. Снег ослепительный – что-то там шевелится.
- Что это?
Присмотрелись... «кабаны-ы!»,
И тут некто, сзади-идущий, не выдержал: прицелился и – бабах! Пуля у самого уха Виталия просвистела... А кабаны, на том берегу ущелья - вскочили - и в гору, по снегу этому глубокому – как танки!

Тут охотники остановились, немножко оклемались, усекли, что НЕ произошло. Чисто случайно. Везунчик: отделался впечатлением.
- Пошли домой.
И посейчас в ушах громыхает звук, который я услышала задолго до их появления. Это звук насквозь промокшего и замерзшего брезента. Если этот брезент – штаны, то штанины одна об другую «шир-шир» - за километр слышно.
Не поели кабанятинки.
Мелкашка с тех пор мирно украшала наше скромное жилище: висела на гвозде. Мы и забыли про нее. Висит и висит, мы и не замечаем.

Придется перескочить на несколько лет вперед, в год 1959.
День рождения у Леночки - ей восемь. И решили позвать гостей, одноклассников. Русских детей в Гарме мало было - в их 2-м классе человек 6 всего. Пригласили. И вот восьмого декабря прибывают гости - приехали все русские дети с 1-го по 5-й класс, человек 35. Декабрь, на улице не жарко, народ валит в дом. В маленькую комнату кидают свои куртки и идут в другую. И тут один лихой парень, пятиклассник увидал мелкашку.
- Ружьё!
Схватил, глаза горят:
- А где патроны?!
Ну, думаю, хорошо что патроны не лежат рядом - он, кажется, половину гостей перестрелял бы, пока не опомнился от своего энтузиазма.
А Виталий обрадовался: вот и тема для гостей. Засадил их рисовать мишени, наклеивать их на папки. Прихватили чехлы от спальных мешков и пошли к горе, устроили там стрелковое лежбище. Не успокоились, пока все патроны не перестреляли.

Оля
Первые месяцы настоящей работы камералки. Много еще вопросов каждый день возникает, не до декретных отпусков.
Рано утречком, часа в четыре, стало ясно, что пора ехать в Гарм. Разбудили водителя, приезжаем. А там темно: вчера был инспектор, чего-то там обнаружил, провода отрезал. Холодно: ни одной роженицы нет, чего ж топить зря. Виталий начал челночные рейсы. Где-то в Гарме керосиновую лампу выпросил, привез. Домой за дровишками, за углем смотался.
Докторица молоденькая, только что институт кончила, первый месяц в нашем роддоме. Первая ее роженица умерла неделю назад, хоть и не по её вине. Она боится, дрожит. Я её успокаиваю:
- Не волнуйтесь, я не первый раз, все будет в порядке.
Появилась акушерка, старая опытная. Докторицу вежливенько услала куда-то, чтоб тут не суетилась, не мешала.
- Ну что-ж, родить нельзя погодить...
С её шуточками-прибауточками на свет появилась Оленька.

В этот самый день приехала к нам погостить бабушка Лия Пейсаховна, мама Виталия. А меня дома нет, Виталий один с детишками управляется.
- А где Таня?
А мы-то, все в хлопотах и в работе, позабыли заранее ее известить, что нашего полку скоро прибудет.

Выдали Олечке замечательный исторический документ: "...место рождения - Деофизичиска станса"

Девушки едут в отпуске
Целый год проработали с нами две ленинградские девушки, выпускницы, первогодки: Люба ныне Чепкунас, (а девичью фамилию никак не вспомню) и Нина Урусова. Поработали, накопили денежек на полет, предвкушают впечатления мам от их рассказов. Памир все таки.

Гармский аэропорт, какие-то 45 минут - и они в столице республики. Вслед за ними, следующим рейсом и я лечу в Душанбе, по каким-то не помню уж, делам. Тогда старый аэропорт был, потом оттуда вертолеты летали.
Выхожу на площадь из старого вокзала, тут - остановка троллейбуса, небольшая очередь стоит, человек десять. Пристраиваюсь, ждем. Подходит троллейбус, почти все уже сели - и вдруг таджик пожилой:
- Дэвушки, кто сумка забыл?
Никто не откликается. Тогда он вешает эту сумку на дерево, мы садимся и уезжаем.
Прихожу на базу нашу экспедиционную - а там стон и плач и рук воздымание.
- Что случилось??
- Ой, и не спрашивай... такой кошмар... что теперь делать...
- Да в чем дело?
- Сумку потеряли! А в ней все деньги! И наши паспорта! И билеты! Все пропало! Что делать? а-а-а...
- А какая она, эта ваша сумка?
- Да какая разница, какая... Все пропало...
- Но какая же она эта сумка - не успокаиваюсь я, потому что вспомнила одну, на дереве, у остановки.
- Ну, узкая такая, длинная, ковровая
- Она в аэропорту на дереве висит
- Ну уже не висит, наверно.
- Кончайте плакать, садитесь на троллейбус и езжайте.
Приехали - и сумка, конечно же! - никуда не делась. Висит себе на дереве со всеми своими паспортами и купюрами.

Вот такие были нравы в те времена. Не совсем я уверена, что это был 1955 год. 1956? Пусть Люба меня поправит.

<< Рыбье царство5.ГАРМ 1954>>

Добавить отзыв

Ваше имя:
Ваш email:
Ваш отзыв:
Введите число, изображенное на картинке:
Все отзывы

Последние отзывы:
Фотогалерея
(c) 2008-2012. Контактная информация