Главная
Новости
Ссылки
Гостевая книга
Контакты
Семейная мозаика

1951 Любовь и будущее

Читать о физике атомных ядер было страшно интересно. "Солнечное вещество" Бернштейна, мужа Лидии Корнеевны Чуковской, (сгинувшего в КГБ-шном аду, о чем мы тогда не подозревали) было проглочено еще в седьмом классе. Книгу Гамова по астрофизике принес мне папа из БАНи (Библиотеки Академии Наук), когда я была на втором курсе, в качестве английского домашнего чтения.

Начались занятия. Сначала это была квантовая механика, состоящая главным образом, из длиннющих уравнений с Бесселевыми и Гамма-функциями, которые я честно выучивала с риском полного завихрения мозгов. Потом пошли "спец-предметы". Мы прилежно записывали эти лекции в прошнурованную и опечатанную тетрадь, которую и сдавали потом на хранение за железную дверь. Пока преподаватель наш не сказал, что вообще-то он читает по вот этой книжке (перевод с английского) которую мы можем купить в книжном магазине, в нижнем Университетском трехсотметровом коридоре. Вход прямо напротив здания НИФИ.

Ничего себе! Оказывается, секретным было не содержание лекций, а тот факт, что курс мы изучаем по американской книжке. Или вообще, что мы его изучаем? Может, и другие важные секреты - того же сорта? Тоже - фиговые листочки?

Второе открытие состояло в том, что в завлекательных науч-поп книжках описаны результаты, объясняется, как устроена атом, как и почему там все происходит. А рассказывают нам о практической работе. О радиотехнике и электронике. А мои понимания, и тем паче - умения, никак не достигали нужного уровня. Видимо, нет у меня радиотехнического гена. Видимо, ген этот связан с полом. «Мальчишки» как-то "чутьём", как дети - язык, её воспринимали. Я тыкалась носом в какие-то частности, в ученические трудности, во что-то чуждое. И как ни странно, все еще не думала о том, а какая же у нас, "строителей вещества" цель будущей работы.

Сейчас я удивляюсь. почему же эта цель - атомная бомба - так долго не маячила
у меня перед глазами. Вот это, третье и решающее открытие дошло до меня на пятом курсе. Я узнала, что наши старшие коллеги уже распределены и уехали на работу. Причем - им самим неизвестно, куда, т.е. - в какое место географического пространства. Все это - страшный секрет. Но все это знали и обсуждали. Билетов им на руки не дали, мимо станций они мчались с грохотом и ночью, стоянки были днем и в чистом поле. И - без права переписки (!). Почему же? А потому что там, в этом сверх-секретном месте, делают атомную бомбу...

Тут душа моя опомнилась. Что же я, дурочка послушная, о самом главном не думала? Вижу только то, что сегодня под носом? Не думаю, куда я собираюсь отдать свою будущую жизнь? Делать атомную бомбу...?
Нет уж! Это - не для меня.
Но ведь распределение уже совершилось. Уже поздно, поздно...

Забиралась я в свой уголок в лаборатории, а в душе звучала тоскливая песня:

Не слышно шума городского
На Невской башне - тишина,
А на штыке у часового
Горит полночная луна…

Вспомнилось к тому же, что всякие излучения, альфа, бета, гамма - очень вредны для девочек. Для их будущих детей.
Нет, нет, это выше моих сил. Перейти на другую специальность? На какую? Конечно, оптика была для меня родной. С детства знала (по родительским рассказам) и людей, и тематику. Три года работала на заводе, в физической лаборатории. Но - представляю себе... Вхожу в ГОИ. Меня встречают разные люди. Гребенщиков! Гасовский! Майзель! Максутов!
- Здравствуйте. Вы у нас будете работать? А-а, вы дочка Лидии Ивановны!
Ужас. Так и будет всегда. Ведь это уже было. На первом курсе еще - увидел меня в коридоре Гриша Кватер, как называла его мама. Старик уже - лет сорок.
- А-а, Таня! Здравствуйте, здравствуйте. А ведь я вас знаю. Было дело - на горшочек вас сажал.
Это в Университете-то! В коридоре, при всем честном народе! С тех пор, увидев Кватера, я старалась нырнуть куда-нибудь в боковой коридор.

Не хочу я, не могу я на работе быть дочкой. Я хочу быть сама по себе. Что же делать? Ведь выбор этот - быть или не быть ядерщиком - необратимый, на всю жизнь. Ну, ошиблась я на третьем курсе и подошла к выбору несерьезно. Ну так что ж теперь, «пистолет куплен – придется стреляться?» Поняла свою ошибку - так и волочить ее последствия на всю жизнь? Ненавидеть свою работу? Провести жизнь за железной дверью, без права переписки? Своими руками бомбу делать?
«Стать на горло собственной песне?» Вот, Маяковский попробовал – и что из этого получилось?
Нет уж!
Это теперь я могу все это объяснить словами. А тогда было еще и какое-то «животное чувство». Все это окончательно стало просто невозможным. И я, наконец сказала сама себе:
- Не буду я ядерщиком. Не буду я делать этот диплом. Ну вот просто не хочу и не буду. А там будь что будет.

Песочили меня на комсомольских собраниях, боялась признаться родителям - они такие известные и такие жутко правильные. Но это уже было неважно. Все сдвинулось. Из состояния "не знаю, как быть"- вышла.
Сдала все госэкзамены, и вместо красивого диплома в корочке с золотыми буквами – получила справку об окончании, на бумажке в клеточку. Но с печатью.

И тут я, проснувшись, огляделась вокруг. Друг мой дорогой, Виталий, которого с самого начала не допустили до этой специальности, то бишь, не давали ДОПУСК, не утруждаясь объяснить - почему. (Из-за еврейской мамы, вот почему.) Он тоже долго находился в подвешенном состоянии. Допуск так и не дали. Как странно. Я сама отказалась, а его - не допустили. Но, слава богу, все определилось. Теперь нам обоим надо было самим решать, что делать.

Как помнят старожилы, на конец 1940-х, 1950-ый пришлась эпоха вспышки государственного антисемитизма. Всех наших умных мальчиков: теоретиков и ядерщиков, гениев и готовых профессоров (Переля, Фрадкина, Абрамсона, Рубиновича и других) распределили по отдаленным техникумам, преподавать физику в техникумах, где нибудь там в Сыктывкаре, Туруханске и прочих местах, да не просто удаленных от столичной науки – но еще и подвластных Дальстрою МВД. Не почему нибудь, а просто по "пятому пункту". Выяснилось, что нас тоже уже распределили в техникумы: меня - в Магадан. Виталия - в Якутию. В места, где советской власти не было и в помине, а был этот самый Дальстрой МВД,добыча полезных ископаемых, в основном - руками заключенных. Да и "вольные" - тоже были под руководством МВД или как там оно тогда называлось. Я уже имела случай познакомиться с этой организацией и что-то ужасно не хотелось подпасть под их власть. Нет, нет, только не это!

Слышу за спиной строгую реплику мамы: "всякий труд почетен". Мне ли этого не знать – как и все старшие школьники – работала в колхозе, и жала, и косила, и стога метала, и лен теребила, и стадо на бойню перегоняла, и на лесоповале работала, и сплавляемые дрова из реки доставала в лаптях, по колено в воде и шуге, и на заводе работала, и огороды - почти единственный источник калорий для семьи в военное время – вместе с братьями подымала. Но это было - и прошло.
А специальность - это судьба.

Что же делать? Посоветоваться не с кем. С родителями? Но было очевидно, что это бесполезно. Что они не настроены на доверительный разговор, что у них есть какое-то априорное мнение о моих мотивах. Да и раньше не было таких разговоров, какие могли бы быть, и какие бывали у меня с тетей Сусанной.

Нет, решения своей судьбы нельзя ждать ни от кого. Это наша жизнь и мы сами должны делать выбор. И тут нам повезло. Добрый совет дала подруга Виталия Томочка, Тамара Белова, геофизик, которая побывала уже в экспедиции. Томочка позвала Виталия на встречу с Раисой Ховановой. Раиса специально приехала в Ленинград из Москвы, из ГеоФИАНа, чтобы набрать для экспедиции «рабочую силу». Это было через полгода после Хаитского землетрясения.
Хованова поразила Виталия – она была вся такая экспедиционная, в брюках! и с папиросой! Она рассказывала о работе будущей экспедиции. И агитировала студентов ехать на преддипломную практику. Памир! Господи! Крыша мира! Скалы, ледники! Верблюды! Землетрясения! Медведи! Не ступала нога человека!

И вот в июле 1950-го, свободный как птица и счастливый, уехал Виталий на Памир, в экспедицию. С надеждой там и работать в будущем. И - с полным правом переписки! Каждый день я получала и отправляла письма. Любовь прямо распирала мою душу. Ведь он был единственный в мире человек, с которым можно было обо всем говорить. Ведь счастье – это когда тебя понимают...

В результате он был без особых хлопот переведен с ядерной физики на геофизику. Все "обыкновенные" физики окончили весной 1950-го и разъехались по своим распределениям. "Строители вещества" кончали в декабре 1950. Виталию надо было досдать геофизические экзамены, пройти преддипломную практику и сделать диплом.

А как же я? Естественно, я хочу ехать с ним хоть на край света, и тем более – на сказочный Памир. Проблема упиралась в необходимость узаконить наши с ним отношения. А то ведь:

"Дан приказ, ему - на запад,
Ей - в другую сторону…"

Мы когда-то весело пели такую песню, не задумываясь о реальности. А теперь "в другую сторону" ужасно не хотелось.
Дни тянутся, месяцы еле ползут. Виталий все не едет и не едет со своего Памира, а срок уж близенько. Наконец вернулся, привез кучу рассказов и шкуру медведя. Тогда не было дворцов бракосочетаний. Мы нашли в каком-то грязном переулке Старого Невского, в полуподвальном этаже - ЗАГС. Три стола, три тетеньки. К одному - рождения, к другому - женитьбы-разводы, к третьему - смерти. ЗАГС милостиво не потребовал от нас нескольких месяцев "проверки чувств". И вот, получив документ и усталое поздравление от вялой тетеньки, мы были вместе.

Какой шаг вперед! Каких-то 25 лет назад, маме и тете Сусанне никакие брачные свидетельства не помогли бы. В те героические года их стопроцентно распределили бы по вышеуказанному принципу "…ей - в другую сторону"... Моей маме в такой – даже более «такой» ситуации грозило то же: по окончании Горного института распределиться на Урал, на металлургический завод, несмотря на замужество и двоих детей. Так что ей тоже пришлось уклониться от формального окончания ВУЗа. Такая у нас образовалась семейная традиция…

Нам осталось подождать, пока у Виталия созреет его дипломная работа - и вместе! В мир, открытый и прекрасный! И - без МВД в качестве единственной и неограниченной власти.

Да, но - как же так? Он будет дипломированный геофизик. А я - кто? У меня и диплома настоящего нет! Я же ничего в геофизике не знаю! Но тут мне вспомнились мудрые мамины слова:
Человек с широким университетским образованием всегда может быстро научиться частностям любой отрасли физики, потому что у него есть фундаментальное понимание.

Уже из Москвы я послала маме письмо о моих - наших! - планах. И убедились, что мы были правы, принимая свои решения без родительских обсуждений. Мы получили от мамы строгое письмо с кучей обвинений: в лености, в погоне за длинным рублем, в нежелании хорошо работать (откуда она это взяла?), в неуважении к Государству и к МВД, которое лучше знает, за чьими настроениями надо следить, кого куда посылать и пр.

Нет уж, не можем мы слепо доверять этому государству и вовсе не уверены в мудрости МВД и его праве наблюдать за нашими настроениями. Знаем мы их. И вовсе мы не гонимся за длинным рублем. И почему мама решила, что под "хорошей жизнью" мы понимаем мало трудов и много денег? Мы хотим работать, но не в рамках системы МВД.

Жаль, конечно, что не получилось с родителями человеческого контакта, но что поделать. Мы этого и ожидали ведь. У каждого поколения своя вера. Мама когда-то тоже не послушалась своего отца, когда он хотел в 1922 году всей семьей уехать в Эстонию. Она, как многие тогда, поверила в Советское Государство как в бога, мудрого и непогрешимого. А отец ее верил в цивилизованное европейское общество, закон и прочный порядок.

Мама когда-то тоже не стала сдавать последний экзамен, чтоб избежать распределения куда-то на металлургический завод, так как была уже замужем, имела двоих детей и полюбила работу в ГОИ. Я еще не успела полюбить работу в Гарме – это ждало нас впереди. Но мы твердо хотели иметь больше свободы, чем под тяжкой дланью мудрого МГБ.

Делать диплом Виталию надо было в Москве, в ИФЗ. Я уже сыта была ожиданием его с Памира и махнула в Москву. Дядя Виталия, Ефим Павлович Пекуровский, добрая родственная душа, пустил нас в свою однокомнатную квартиру в деревне Останкино - в бывшем общежитии учителей, в доме барачного типа с удобствами в конце квартала. А сам ушел к своей тогда уже фактической, а позднее и официальной жене Ольге.

Это были наши медовые месяцы. Мы были вдвоем, одни на белом свете! Вместе радовались свободе, роскошной коллекции всевозможных сортов сирени, вытянувшейся на километр вдоль дороги от станции электрички "Останкино" до нашего учительского барака. Мы вместе начали решать многоэтажные уравнения колебательных систем, которые совершенно не решались в принципе, пока не додумались внести ограничения.

Все было бы совсем безоблачно, кабы были хоть какие-нибудь деньжонки. Я кончила ЛГУ и уже не получала стипендии. Виталий не кончил, но тоже не получал, так как переход на геофизику был переходом на курс ниже - а "второгодникам" стипендии не полагалось. Но и зарплаты еще не было. Но мы были счастливы и легкомысленны. На завтрак у нас был урюковый компот: Виталий привез (с Памира!) два огромных мешка урюка (сам насушил). На ужин мы кололи урюковые косточки из компота. А обедать мы иногда ходили в гости, главным образом, по субботам и воскресеньям, сегодня - в один дом, в следующий раз - в другой. Накормить нас раз в месяц - не очень серьёзная нагрузка на родню, и детская совесть наша была спокойна. Попросить у родни денег нам как-то не приходило в голову. Подозреваю, что Виталию какие-то денежки капали, по крайней мере на проезд в электичке хватало.

Борьба за выбранный путь
Близится момент явки в Отдел Учебных Заведений Дальстроя МВД. Виталий заручился бумагой из ИФЗ, что мы позарез нужны для проведения сейсмических исследований на Памире и что институт не оставляет нас в Москве. Он обаял суровую даму в Президиуме Академии Наук, и она сказала, что если мы сумеем избежать Якутска и Дальстроя, то они перераспределят нас в ГеоФИАН, в Гарм. Но единоборствовать с Дальстроем мы должны сами. И начались наши хождения по учреждениям, ходить в кои никому не пожелаем.

До рабовладельца нашего, Дальстроя - еще надо добраться. Где он? - Это еще одна государственная тайна. Приходим узнавать на Лубянку. Я, как смиренная жена своего мужа, сижу на лавочке. Виталий с наивным энтузиазмом заказывает пропуск. Окошко. Там сидит лейтенант.
- Паспорт!
- Пожалуйста
Окно захлопывается. Минут пять лейтенант изучает паспорт и фотографию. Окно открывается. Там сидит капитан. Смотрит молча, окно захлопывается. Еще пара минут. Окошко открывается, в нем майор. Смотрит, молчит. Окно захлопывается. Окно открывается. Там полковник.

- Чей это паспорт?
- Мой.
- Почему не соответствует??

Открою секрет. Виталий в паспорте - мальчишка. Виталий в окошке - зарос густой бородищей. Этот его паспорт - или это его любимое украшение, борода, - еще много раз организовывало нам всяческие приключения. Например, договариваемся встретиться на Ленинском проспекте, напротив президиума Академии, чтоб вместе зайти туда к столоначальнице молодых специалистов. Жду - опаздывает. Жду час, два, три. Нет как нет. Уже поздно, присутственное время Президиума окончилось, ждать бессмысленно, еду "домой", в Останкино. Нету. Жду. Вечер, почти ночь. Наконец, появляется с последней электричкой.
- ?!
Оказывается, он пришел на свидание раньше меня и в ожидании тихо дефилировал по тротуару, разглядывая архитектурные излишества новых домов. Не подозревая, что дом, у которого он ходит взад-вперед, заселен высокопоставленными персонами. Бдительная стража тут как тут:

- Гражданин, ваши документы!
- Пожалуйста.
- Не соответствует!

Под белы рученьки - и в Отделение. Как уж он там выпутался, неудачливый мой "злоумышленник", или как там тогда называли подозрительных личностей, - не знаю.
Наконец, раздобыли местонахождение Дальстроевского ГлавЗолота,. Это учреждение находится где-то на 9-ой улице 8-го марта, метро Аэропорт. Я жду Виталия в метро (экономлю на входном билете), он героически идет туда.
Наш главный козырь: Виталий не годится для преподавательской работы в техникуме по причине заикания. Не было бы счастья, да несчастье помогло. Но точно так же, как зубы перестают болеть у дверей дантиста - так и заикание, сильно досаждавшее в жизни, (представляете: защита диплома…!), в кабинетах ГлавЗолота бесследно проходит. С трудом удается имитировать. Я со своим отсутствием заикания "сижу в кустах", не высовываюсь и благословляю отсутствие полных прав у женщин. Во всех этих разговорах обо мне и речи нет. Очень важным нашим козырем было то, что институт наш не имеет жилплощади, хоть он и находится в Москве. И мы не претендуем на площадь. Мы не претендуем! Не претендуем! Мы не маменькины сынки! Мы самоотверженно выписываемся из наших ленинградских квартир! Мы героически едем работать на периферию, в Таджикистан!

Как ни странно, героические усилия и настойчивость увенчались, наконец, успехом. ГлавЗолото разжало свою хватку и выпустило его - нас! - на вольный выпас. Это было Третьего Марта 1951 - великий день! День Освобождения! Один из наших главных семейных праздников, (пока мы не привыкли к свободе, как к чему-то естественному, и перестали его вспоминать).

Наконец, настала защита диплома. Прошла прекрасно.
Отдел кадров ГеоФИАНа, еще один – последний - визит в Президиум Академии.

С 10 июля 1951 мы - сотрудники ГеоФИАНа. Виталий - Заведующий Сейсмической Станцией Гарм, я - Младший Научный Сотрудник! Еще какие-то бюрократические церемонии. С сейсмометрией я уже разобралась, пока Виталий делал диплом. Теперь пытаюсь понять, что же такое сейсмология. Наука оказалась молодая, серьезных книг нет. Ладно, отложим до приезда на место, там разберемся.

Но вот билеты в руках, погружаемся в поезд. Мой папа приехал в Москву проводить нас. Откуда-то набралось несколько ящиков всякой всячины – родственники надарили уезжающим в необитаемую даль. В качестве символического приданого я увела из родного дома вилку – не есть же макароны ложкой! До Сталинабада всего шесть суток езды - гораздо ближе, чем до Якутии.

Прощай Ленинград! Прощай Москва!
Здравствуй, неизвестность!
Не брыкайся так уж сильно, мой будущий первенец!

<< 16. Спасибо и НЕспасибоО Виталии. PETER MOLNAR, 1971 - 2007>>

Добавить отзыв

Ваше имя:
Ваш email:
Ваш отзыв:
Введите число, изображенное на картинке:
Все отзывы

Последние отзывы:
Фотогалерея
(c) 2008-2012. Контактная информация